Универсальная машина Тьюринга. Разговорчивая Элиза.

Английский математик А. Тьюринг в 30-е годы XX века разработал формальное описание алгоритма

получившего название «универсальная машина Тьюринга». «Машина» хотя и была чисто теоретической концепцией и существовала на бумаге, но широко использовалась в теоретических работах по программированию. На этой «машине» можно было математически выполнить различные алгоритмы. Прекрасно понимая, что пока еще невозможно «запрограммировать» мышление, А. Тьюринг полагал, что сначала необходимо определить смысл терминов «машина» и «мысль». Не вдаваясь в психологические закономерности, он подошел к проблеме чисто прагматически, предложив провести специальное испытание, в ходе которого машина убедительно доказала бы, что способна мыслить. По замыслу А. Тьюринга, экзамен должен проводить человек с помощью теста «игра в имитацию».

Три человека находятся в отдельных комнатах и общаются между собой с помощью телетайпа. Один из них (эксперт), задавая вопросы и получая ответы, должен определить, в какой комнате находится мужчина, в какой — женщина. Цель одного из партнеров — помогать ему, а второго — стремиться к тому, чтобы «отгадчик» пришел к неправильному выводу.

На втором этапе эксперимента в одну из комнат вместо человека помещают машину. «Будут ли в этом случае задающие вопросы ошибаться столь же часто, как и в игре, где участниками являются люди?» — спрашивает А. Тьюринг и разъясняет: «Эти ответы и заменят наш первоначальный вопрос: «Могут ли машины мыслить?» Он предлагает назвать мыслящей ту маши­ну, которая сумеет ответить на вопросы и будет вести беседу не хуже замененного ею человека. А. Тюринг полагал, что «игра в имитацию» освободит эксперимент от всего внешнего, малосущественного и позволит «увидеть» мышление в «чистом виде». Совсем не важно, какой внешний облик у партнера, и какой у него голос. Главное — способность машины понимать язык и вести разговор, правильно отвечая на вопросы.

Может возникнуть вопрос: почему А. Тьюринг в игре поставил испытуемым задачу определения пола?

Как считают специалисты, изучающие эту проблему, чтобы избежать беспредметности «экзамена», поскольку не существует стандартного набора вопросов для того, чтобы выяснить, кто печатает — мужчина или женщина. Да еще в такой ситуации, когда один из участников умышленно вводит эксперта в заблуждение. В принципе признаков для «отгадывания» можно вводить неограниченное количество (умный — глупый, молодой — старый и т. д.). Следует также сказать, что практически невозможно спрогнозировать заранее, какие вопросы будет задавать экзаменатор. Следовательно, машина должна быть готовой к ответу практически на любой во­прос, что требует от нее эрудиции энциклопедиста.

Если вернуться в историю, то еще Рене Декарт (1596—1650), интересовавшийся автоматами и допускавший возможность создания машин, «которые имели бы сходство с нашими телами и подражали бы нашим действиям», считал, что отличить машину от человека можно только при сравнении умственных способностей человека и автомата.

Как мы уже сказали, в эксперименте А. Тьюринга распознавание пола — отвлекающий «маневр» теста, а суть состоит в том: удастся или нет машине ввести в заблуждение собеседника-человека. Именно так понимают этот тест большинство специалистов и считают его довольно удачным, так как он представляет собой операционную процедуру, в которой его легко «примерить» и выяснить, «мыслит» уже программа или нет. Здесь как в психологии шахматной игры можно сравнивать мыслительные процессы человека и алгоритмы ЭВМ, а можно предложить сыграть с машиной. Результат покажет, кто лучше играет.

Еще до происшествия с вице-президентом в рамках «Проекта МАК» по методике «игра в имитацию» были проведены эксперименты с испытуемыми, которые были предупреждены, что их партнер — ЭВМ.

Каждый из них вел разговор с «Элизой» в течение часа

И, несмотря на предупреждение, 15 испытуемых (62%) считали, что вели разговор с человеком, 5 — (21%) колебались и только 4 (17%) пришли к выводу, что им отвечала машина. «Я уверен, что лет через пятьдесят станет возможным программировать работу машин так, — писал А. Тьюринг в 1950 г., — чтобы они могли играть в имитацию настолько успешно, что шансы среднего человека установить присутствие машин через пять минут после того, как он начнет задавать вопросы, не поднимались бы выше 70%.» Это исследо­вание показало, что 15-и лет хватило на то, чтобы шансы среднего человека твердо установить присутствие машин после 60-минутного диалога не поднялись выше 17%.

В своих исследованиях Р. Абельсон при проведении аналогичных экспериментов не предупреждал экспертов, что в игру может в какие-то моменты вступать ЭВМ. Выяснилось, что испытуемые не смогли отличить, где они беседовали с человеком, а где — с машиной.

В штате Калифорния К. М. Колби была разработана диалоговая программа, получившая мужское имя — «Пэри».

Восемь психиатров с большим опытом общения (как со здоровыми, так и страдающими неврозами и психозами пациентами) с помощью телетайпа поговорили с живыми людьми и, не зная того, с «Пэри». Своих собеседников по умению вести беседу они оценили одинаково.

Когда им сказали, что одним из партнеров была ЭВМ, они не сумели при анализе диалога правильно определить, в какой именно беседе «Пэри» заменял человека.

Более того, 200 специалистов, работающих в области человеческого общения и общения с машинами, не могли правильно оценить протоколы бесед, которые вела восьмерка психиатров.

Однажды секретарь Д. Вейценбаума попросила разрешения поговорить с «Элитзой», заведомо зная, что будет общаться с ЭВМ. И, тем не менее «Элиза» сумела создать настолько сильную иллюзию интимного понимания, что секретарь не позволила своему шефу поинтересоваться диалогом.

Казалось бы, логическая посылка А. Тьюринга — «если машина сумеет отвечать на вопросы и вести беседу не хуже человека», то «она мыслит» — верна. Но так ли это?

Прежде, чем ответить на этот вопрос, необходимо поговорить о том, как создаются программы для различных автоматов.

История развития техники свидетельствует о том, что изобретатели, как правило, стремились воплотить в создаваемых ими машинах свойства, присущие человеку или животным. «Механические человечки», которых демонстрировал в 1774 г. на Парижской выставке П. Ж. Дро, копировали не только рабочие операции человека при рисовании, исполнении музыкальных произведений и письме пером на бумаге, но и внешнее сходство с ним. Один из изобретателей в начале XIX в. сконструировал паровоз с железными «ногами», которые приводились в движение шатунами паровой машины. Слова Г. Уэллса, что «перед каждым паровозом бежит тень лошади», не так уж и далеки от истины.

В дальнейшем конструкторы уже не стремились сделать машины и автоматы внешне похожими на человека или животных, но, тем не менее, при создании многих автоматических устройств моделировались функции восприятия, мышления, памяти и других психических процессов.

Тем не менее, многие электронные устройства были сконструированы именно благодаря нашим знаниям о работе мозга. Так, «знаменитая» кибернетическая черепаха Г. Уолтера не появилась бы на «свет божий», не будь открыт И. П. Павловым механизм условных рефлексов; она могла двигаться к источнику света, и была способна к индивидуальному обучению. Мышь американца Шенона также обладала качествами, позволяющими говорить о «разумном» поведении.

Она не только обходила препятствия, но «запоминала» их и могла находить выход из сложного лабиринта.

Американский врач У. Эшби изучил физиологические механизмы, с помощью которых в организме животных и человека поддерживаются на постоянном уровне температура тела, кровяное давление, содержание сахара и других химических веществ в крови. Эти знания были положены в основу создания технических устройств, моделирующих регуляторные функции нервной системы; использовались при конструировании автопилотов, стабилизаторов ракет и многих других систем. Н. Винер, наблюдая за действиями зенитчиков, заинтересовался психическими процессами этого вида деятельности, что и привело его в лабораторию нейрофизиолога. Были найдены алгоритмы, моделирующие некоторые психические процессы человека, введенные затем в электронную машину. Причем, создателям диалоговых программ пришлось заняться такими вопросами в области общения, на которые лингвисты и психологи обращали мало внимания.