Шахматы в эксперименте

Воображение важнее знания, ибо знание ограничено. Воображение охватывает все на свете, стимулирует прогресс и является источником его эволюции. © А. Эйнштейн

А. Хейли довольно точно сравнил работу диспетчера аэропорта с игрой в шахматы

Чем занимается шахматист во время игры? Первым, кто попытался ответить на этот вопрос, был психолог А. Бинэ. В 1894 г. он писал, что если бы можно было заглянуть в голову шахматиста, мы увидели бы там целый мир ощущений, образов, идей, эмоций и страстей, бесконечное брожение состояний сознания, которые со всей полнотой и разнообразием невозможно описать. А. Бинэ был первым из психологов, рассмотревшим роль шахмат в исследованиях психических процессов, протекающих в мозге человека при решении проблемных ситуаций. Анализ шахматной игры позволил психологам вскрыть ряд механизмов интеллектуальной, творческой деятельности. И дело не только в сложности шахматной деятельности, которая ставит человека в условия информационной неопределенности и требует от него решения творческих задач. Игра в шахматы — деятельность, глубоко, а иногда целиком, захватывающая личность; решение проблемных задач для шахматиста приобретает огромный интерес и вызывает полное напряжение всех его интеллектуальных сил. Другие проблемные ситуации в экспериментах по психологии мышления далеко не всегда могут вызвать у человека хотя бы приближенно такое интеллектуальное напряжение, как при игре в шахматы.

Шахматист во время игры, не переставляя фигур, рассчитывает варианты на несколько ходов вперед

Он перемещает фигуры мысленно, причем даже не в плоскости, а в пространстве ощущая связь между ними. Он видит доску и не видит ее, потому что конечная позиция совершенно не похожа на начальную, перед шахматистом возникает, казалось бы, совершенно новая позиция, которая требует своеобразной последовательности ходов. На основании наглядно-образного мышления шахматисту начинают приходить идеи, которые позволяют отнести данную позицию к определенному классу и использовать тот или иной прием. Образные идеи в процессе мышления «всплывают» как бы автоматически. Причем только те, которые имеют или могут иметь отношение к воспринимаемой ситуации и решению диктуемой ею задачи. «Видение» охватывает обычно большое количество ходов, объединенных наглядной идеей, что позволяет сделать молниеносный ход в условиях цейтнота. И нет ничего сверхъестественного в том, что многие шахматисты могут играть вслепую.

Ежи Гижицкий в книге «С шахматами через века и страны» приводит любопытные сведения об игре вслепую. Так, в 1266 г. сарацин Буцека играл одновременно с тремя лучшими шахматистами Италии, в том числе на двух досках вслепую. Шахматист П. Морфи в 1858 г. дал в Париже сеанс на восьми досках, выиграв шесть партий при двух ничьих. Если Юлий Цезарь скупо сообщил о своей победе: «Пришел, увидел, победил!», то потрясенные парижане говорили про П. Морфи: «Пришел, не видел, победил!» Русский шахматист А. Алехин в 1925 г. провел одновременно 28 партий. В Будапеште 16 октября 1960 г. произошло, казалось бы, невозможное, 27-летний шахматист Я. Флеш вел одновременно, не глядя на доски, 52 партии. Во время игры он находился не в зале, где располагались его соперники, судьи и организаторы шахматного турнира, а в соседней комнате и руководил передвижением шахматных «войск» через связного. Через четыре часа после начала игры связной не выдержал нервного напряжения и упал в обморок. Сеанс продолжался тринадцать с половиной часов с тремя 15-минутными перерывами. Я. Флеш не заметил бега времени. «Весь сеанс — как одно мгновение», — сказал он впоследствии. В этом рекордном турнире он 31 партию выиграл, 18 свел вничью и проиграл только три. Во время турнира он удерживал в своей памяти информацию о 1728 фигурах, которые в различных комбинациях перемещались по 3456 клеткам.

Сделав экскурс в область шахматной игры, продолжим прерванную цитату о работе диспетчеров: «Кейз старался сосредоточиться, чтобы удержать в памяти свой сектор. Нужно было мгновенно запомнить местонахождение самолетов, их тип, скорость, высоту полета, последовательность посадки — сложную конфигурацию, в которой непрерывно происходили изменения. Самое страшное для диспетчера — потерять картинку, потерять образ меняющейся ситуации, а это может случиться с кем угодно, если взбунтуется усталый мозг. Наряду с умением обострять мысли и чувства от диспетчера требуется еще и железное спокойствие. Эти два качества, совместимые в одном человеке с трудом, изнуряют нервную систему и разрушают здоровье.

Военный самолет спускался все ниже и ниже

Службы были готовы ко всему. Диспетчеры тоже. Но Кейза среди них не было. Кейза подменили. Старший диспетчер понял, что Кейз вот-вот «потеряет картинку». Доверить ему ликвидацию ЧП было нельзя. Нельзя потому, что однажды по его вине произошло ЧП первой категории: в воздухе столкнулись два самолета. Почему Кейз, опытный диспетчер, допустил роковой промах в ясный солнечный день, рассказывать долго. Это целая история, но ничего сверхъестественного в ней нет. Такое могло произойти с каждым. И с каждым могло произойти то, что произошло с Кейзом: он разучился «обостряться», разучился улыбаться. В его ушах звенел пойманный по радио, записанный на ленту и прокрученный десятки раз во время следствия голос девятилетней девочки с падающего самолета: «Мамочка! Папочка! Помогите мне, я не хочу умирать!»

Изображенная здесь ситуация ничуть не надумана. Авиационная практика знает много случаев столкновений самолетов из-за ошибочных действий диспетчеров. Американский психолог Мид приводит случай столкновения двух реактивных лайнеров из-за того, что диспетчер неправильно «прочитал» картину воздушной обстановки. В районе Загреба на высоте 10 тыс. метров столкнулись два пассажирских самолета югославской и английской авиакомпаний. На борту югославского самолета находилось 106 пассажиров, на борту английского — 54. Как показало расследование, причиной катастрофы явилась ошибка диспетчера. Примеры можно продолжить.

Во время сеанса одновременной игры с 28-ю шахматистами вслепую в 1925 г

А. Алехин поддерживал нервное напряжение черным кофе, но впоследствии несколько месяцев жаловался на сердце. Я. Флеш ограничил свой рацион двумя плитками шоколада, двумя стаканами лимонного сока и тремя сырыми яйцами. Для Яноша существовала еще одна опасность, от которой его предостерег гроссмейстер М. Найдорф. После своего сеанса в Южной Америке он пролежал около месяца со спазмом сосудов головного мозга. Я. Флеш избежал этой опасности специальными упражнениями. В общем, все обошлось благополучно, если не считать, что он за один день похудел на шесть килограммов. Потом он долго не мог играть в шахматы; только три года спустя шахматная федерация рискнула включить его в большой турнир.

Как видим, в работе диспетчера и в игре шахматиста вслепую есть много общего не только в психическом плане, но и в сдвигах, которые происходят в нервной, сердечно-сосудистой и других системах организма. Однако если шахматисты играют вслепую не так уж часто, то диспетчеры работают повседневно.

А. Хейли пишет: «Самым удручающим было то, что на этой работе человек в сорок пять — пятьдесят лет уже полностью изнашивался и чувствовал себя стариком, хотя до выхода на пенсию надо было тянуть еще десять — пятнадцать лет. Многим воздушным диспетчерам это оказывалось не под силу, они не дотягивали до пенсии. Стенокардия, язвы, нервное истощение, психические расстройства — дотянуть нелегко. Федеральное управление авиации обращалось в конгресс США с предложением снизить для воздушных диспетчеров срок выхода на пенсию до пятидесяти лет или после двадцати лет службы.

Эти двадцать лет, по утверждению врачей, равнялись сорока годам работы в любой другой профессии. Федеральное управление предупреждало: на диспетчеров, прослуживших свыше двадцати лет, полагаться нельзя. Конгресс отказался утвердить законопроект». Здесь нет никакого преувеличения. Основоположник учения о стрессе Г. Селье, пишет, что 35% воздушных диспетчеров страдают язвенной болезнью, вызванной перенапряжением нервных процессов во время работы; у 47% — обнаруживаются неврозы и другие психосоматические заболевания.

Вот почему перед инженерной психологией встала задача

облегчить труд диспетчера аэропорта: создать объемную информационную модель воздушной обстановки. Поиски наглядности такой модели привели психологов к идее создания объемного индикатора, который мог бы давать трехмерное изображение динамики движения самолетов. В одной из ленинградских лабораторий был создан «аэропорт» под стеклом. На проволочках «плавали» шарики, которые изображали самолеты, находящиеся в воздушном пространстве аэропорта.

Во время экспериментов перед испытуемыми ставилась задача определить на глаз расстояние, например, между четвертым шариком на второй проволочке и пятым — на седьмой. Как правило, испытуемые допускали ошибки всего на 0,5 см, что в реальной обстановке соответствовало 1 км. Такая ошибка недопустима в работе диспетчера. До настоящего времени объемный прибор для авиационных диспетчеров создать не удалось, но сделать это необходимо, и чем, скорее, тем лучше. Ведь удалось создать наглядную обстановку на пульте у железнодорожного диспетчера.